CC BY
61
ОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ: КУЛЬТУРНЫЕ «СКРЕПЫ» И «СЦЕНАРИИ» (ИЗ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ)
УДК 008 С. В . Лурье
Социологический институт Российской академии наук, г. Санкт-Петербург
В статье рассматривается, какие культурные скрепы нужны российскому обществу в перспективе выработки им проекта межнациональных отношений. Анализируются теория и практика межнациональных отношений в Российской империи и Советском Союзе. Приводятся данные опроса по теме мифологемы «дружба народов». Исследуется причина, по которой реализуемый межнациональный проект «дружба народов» не удовлетворял русских. Предлагается авторская гипотеза обобщённого культурного сценария в качестве теоретической основы исследований по проблеме поиска культурных скреп российского общества. Идеологема «дружба народов» рассматривается в качестве обобщённого культурного сценария. Делаются предположения, какие элементы этого сценария могут возродиться, а какие — должны быть скорректированы, чтобы сценарий мог реализовываться в российском обществе органичным и естественным образом, какие культурные темы будут в нём обыгрываться.
Ключевые слова: межнациональные отношения, Российская империя, СССР, сценарий «дружба народов», обобщённый культурный сценарий, культурная тема, культурные скрепы.
S . V. L o u r i e
The Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences, 7-ya Krasnoarmeyskaya str. 25/14, 190005, St. Petersburg, Russian Federation
In the article is discussed what cultural "keep-clips" are needed for the development draft of inter-ethnic relations in Russian society in the long term. We analyze the theory and practice of international relations in the Russian Empire and the Soviet Union. The data of the survey about mythologeme of "Friendship of Peoples" are presented. We are investigating the cause why the implementable ethnic project did not satisfy Russians. We present the own hypothesis of a generalized cultural script as a theoretical basis of the studies for search of cultural "keep-clips" in Russian society. An ideologeme "Friendship of Peoples" is regarded as a generalized cultural script. We are discussing the possibility of the revival of the any elements of similar script in the Russian society, what cultural themes will be play out.
Keywords: interethnic relations, Russian empire, the USSR, "Friendship of Peoples" script, generalized cultural script, cultural theme, cultural "keep-clips".
ЛУРЬЕ СВЕТЛАНА ВЛАДИМИРОВНА — доктор культурологии, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Социологического института Российской академии наук, г. Санкт-Петербург
LOURIE SVETLANA VLADIMIROVNA — Full Doctor of Cultural Studies, Ph.D. (History), Leading Researcher, Department of Theory and Methodology, The Sociological Institute of the Russian Academy of Sciences (Saint-Petersburg)
RUSSIAN NATIONAL PROJECT: CULTURAL "KEEP-CLIPS" AND "SCRIPTS" (THEORY AND PRACTICE)
e-mail: svlourie@gmail.com © Лурье С. В., 2016
Российское государство знало несколько проектов межнациональных отношений. В Российской империи они разнились от региона к региону и представляли собой весьма пёструю мозаику. Имперские чиновники стремились действовать из практической пользы государства, из удобства оперативного управления. Поэтому Российской империи был свойственен этакий «индивидуальный подход» к разным народам и регионам. И за этой индивидуальностью далеко не всегда стояла какая-либо идеологическая программа. Нехристианские народы Поволжья и северной России стремились ассимилировать и обратить в православие: единство народов цементировалось восьмиконечным православным крестом. Народы Туркестана надеялись «прилепить» к себе на основе гражданственности (как говаривал Туркестанский генерал-губернатор немец фон Кауфман, «честный мусульманин для государства ценнее плута христианина»). С другой стороны, немец фон Кауфман завещал похоронить себя в Туркестане, заверяя, что «и здесь русская земля, и здесь не стыдно лежать русскому человеку». Землю эту считали до того русской, что как-то уверили себя, что она отделена непроходимой пропастью от всего мусульманского мира, пока не поднялось в регионе в самом конце XIX века крупное общемусульманское восстание.
В Закавказье народам с древней государственностью отказывали даже в самоуправлении, пока не возбудили такую конфликтность, что русские не могли уже и минимально колонизировать территорию. С одной стороны, считалось, что грузины и армяне не должны быть слишком инициативны и что при этом они представляют собой «региональную народность», как писал один чиновник, «этнографическую силу» очень жизнеспособную, что «отнюдь не стыдно для неё самой», но стыдно для русских, которые не могут с ней управиться. С другой стороны, жило твёрдое убеждение, что «христианские народы, кровью которых, а не только
кровью русских, куплен для России Кавказ, имеют права, равные с русскими».
При всём этом была одна действительная «духовная скрепа» — это сам образ «русского православного человека». И он вроде бы никого не хотел особенно ассимилировать. Иностранный путешественник приводит высказывание живущих вблизи татар русских крестьян — кстати, и очень дружно живущих: «как нельзя заставить татар поменять цвет глаз, так нельзя поменять их характер». Сплошь и рядом отмечали, что русские сами ассимилируются инородцами. Официальные программы ассимиляции окраин одна за другой проваливались. Тем не менее процессы ассимиляции русскими народов империи шли. Без идеоло-гемы, а непосредственно — самим образом русского православного. Так, алеуты Аляски до середины ХХ века на вопрос о национальности отвечали «рашн ортодокс».
После Октябрьского переворота 1917 года прежняя система ценностей, вся прежняя политическая практика были разрушены. Но на место «русского православного» встал «советский человек», на место ассимиляции — «дружба народов». «Дружба народов» замышлялась как политический проект. Он предполагал осуществление идеала интернационализма. Закладывалось балансирование буквально на «лезвии ножа». И действительно, раз ожидается интернационализм, то должны быть и нации. Но эти нации должны были вступить в такие идеальные отношения, где каждая нация подчиняет себя высшим идеалам коммунизма. Это значит, с одной стороны, что нации, где их ещё не было, необходимо было образовать. Многие, даже малочисленные народы СССР получали, по меньшей мере, по университету, по библиотеке, по национальному театру, а иным и письменность даровали. С другой стороны, там, где нация слишком возвышала голову, её представители подлежали обвинению в «мелкобуржуазном национализме» и репрессировались. А русские ещё подлежали и всяческому сдерживанию, чтобы никак
не заразились «великодержавным шовинизмом».
И вот этот проект «спустили в массы». Массы восприняли его совершенно своеобразно! Для них главным стало в буквальном смысле слова дружить. Возникла сложнейшая система взаимоотношений. Национальности, как и предполагалось проектом, сохранялись и очень отчётливо ощущались. При этом межнациональная коммуникация и была одной из важнейших причин, для чего они сохранялись. Немного утрируя, можно сказать, что каждая нация существовала для удовольствия других и сама получала удовольствие от существования других. Национальные особенности проявлялись в праздничной, приподнятой тональности. Даже конфликтующие нации выражали свою конфликтность в празднично-игровой форме, например — в КВН или конкурсе «А ну-ка, девушки!» Но это был лишь внешний слой отношений. В своей глубине они были построены на сложной игре компромиссов и системе политеса. Причём от этой игры компромиссов, политеса люди получали ещё очевидное удовольствие. Главным было — быть «тактичным». Тактичность была в сфере межнациональных отношений высшей добродетелью. И политес, присущий «дружбе народов», был очень тёплым. Люди будто бы спасались в нём от холода тоталитарного режима. Национальные отношения полагалось выражать в «дружелюбии» и «интересности» — возможности рассказать другим что-то немножко экзотичное.
В рамках проведённого мной в 1999 — 2000 годах исследования по теме межнациональных отношений в СССР было опрошено методом глубокого интервью по 15 человек — дагестанцев, татар, армян, литовцев, грузин, украинцев, финнов, немцев. Все они почти без исключения рассказывали именно эту версию того, как реализовывался сценарий «дружбы народов». О дружбе народов респонденты говорили как-то необыкновенно образно, вспоминая множество историй из своей жизни.
«Советский человек» вписывался в сценарий «дружба народов». И люди его характеризовали так: «порядочный человек», «хороший человек», «тактичный человек», «непритязательный человек» («он был доволен тарелкой супа!»). Но при этом он был «гордый человек»»! Человек, который стремился встать «впереди планеты всей», верящий, что его трудами «и на Марсе будут яблони цвести». Ради этих марсианских яблонь и существовали эти игра компромиссов, тактичность, политес.
Сценарий «дружба народов» был хорош всем, кроме одного. Самим русским, казалось, в нём места не было. Точнее, наоборот, все остальные считали, что место русским есть и самое почётное. На русских смотрели, как на харизматических лидеров. «Какой-нибудь узбек вряд ли мог вспомнить по пальцам руки замечательных казахов, но сколько он мог назвать замечательных русских!». Русский в глазах других стоял в центре сценария. Но сам русский стал к советскому сценарию как бы индифферентен, потому что он ничего в него от души не привносил. Если можно было сказать, что русский православный в Российской империи нёс православие, известную ему Истину, делающую всю жизнь исполненной глубокого смысла, подчинённой Христу, то русский советский человек верил в советскую истину уже меньше, чем разноплеменные его собратья, и ничего им не нёс от души. Душа его как бы осиротела. Не это ли отсутствие ощущения обладания Истиной, которое с годами нарастало, делало в глазах русского советские сценарии бессмысленными?
В этом отношении даже российские имперские многоликие сценарии межнациональных отношений, сплошь и рядом приводившие к кризисам, порой очень слабо идеологизированные, были гораздо ближе русскому, поскольку харизматичность была предза-дана его исключительностью, которая шла из него самого, из его нутра, как богоносца, как обладателя Истиной — не в качестве идеологии, а в своей повседневной жизни.
Сценарий «дружба народов» не был русскому совершенно антипатичен, он его привлекал. Образ «советского человека» тоже. Но он кожей стал ощущать внутреннюю пустоту такого красивого и сложного сценария.
«Советский человек» был прежде всего «государственным человеком». Это, конечно, привлекало русского — государственность всегда много для него значила. Но чем дальше шло время, тем более он ощущал, что это государство ради только самого такого вот советского государства, без Бога и без Истины.
А потому в новом русском проекте межнациональных отношений, кроме многого всего прочего, должно, безусловно, быть место государственности как структурообразующего фактора именно межнациональных отношений. В ней должны быть и российские имперские компоненты, и советская «дружба народов», как её понимали простые люди, но цементирующим звеном должен быть образ русского православного.
Несколько слов об имперских компонентах межнационального проекта Российского государства. Они ни в коем случае не должны пониматься так, будто их функция — исключительно в подавлении и угнетении. Конечно, они подразумевают и управление народами. Управление в Российском государстве сегодня, как и в Российской империи, прежде всего основывается на региональной политике. С уважением к другим традиционным религиям и неприязнью к модернистским сектам. И при проповеди православной церковности как смыслополагающей составляющей не только российской государственности, но и самой жизни русского народа. Но не как лозунга, не как идеологии, не с внешней — парадной стороны, а как факта жизни, живой приходской практики, которая предлагается гражданам государства, чтобы осмысленной стала сама жизнь в Российском государстве. Она должна быть осмыслена, и это главное, на самом низовом, бытовом, личностном уровне.
Тогда процессы конструктивно полезной и необходимой ассимиляции в Российском государстве пойдут более естественным образом. Прежде всего это не будет ассимиляцией к русскому этническому, этнографическому. Разнообразие, пестрота, яркость всегда предпочтительней. Российское государство должно предлагать ассимилироваться к той Истине, которую русские несут, к православной церковности. Есть православные грузины, православные греки, православные сербы: все они разные, непохожие друг на друга народы, но их объединяет общий духовный опыт, который присутствует в жизни каждого православного. Есть преподобный Паисий Святогорец, есть преподобный Гавриил Ургебадзе, есть святитель Николай Сербский — я упоминаю только современных святых - и с каждым из них духовно общается и русский православный. Это само по себе не всегда делает отношения между народами лёгкими. Но это — залог настоящей близости и понимания в православии. Это то единственное, что и следует делать в политике ассимиляции: возжечь, заново обрести внутренний свет духовности в каждом россиянине. И то единственное, пожалуй, что придаст смысл государственности и воссоздаст сильное Российское государство, столь необходимое для этого смысла.
И вот тогда снова станет актуален проект «дружба народов», все его перечисленные мною черты — тактичность, компромиссы и политес. Нам не нужно фантазировать на тему практического преломления российского межнационального проекта -у нас уже есть бесценный опыт. Его можно восстановить, и при определённых обстоятельствах он, возможно, и сам восстановится естественным образом. Русские должны занять в новом сценарии «дружба народов» своё место, то самое место, которое им отводилось всеми участниками этого межнационального сценария прежде: место харизматического народа-лидера. Харизматичность эта может быть обоснована и возрождена
сегодня православной религиозностью русских, их глубинной верой и церковностью. Не стремлением навязывать православие, не миссионерским задором, а миссией как личностным деланием, защитой православного и покровительствуемого православными. Сильное государство необходимо русским для защиты российского от агрессивной лжи современного мира — вот истинная причина противостояния Западу. Образ русского в таком государстве всегда был и может быть привлекательным и вдохновляющим для большинства нерусских в стране.
Всё это не одни благие пожелания. И вот почему. Современная наука о человеке и обществе уже имеет довольно интересные достижения в исследованиях, которые предлагают весьма небезосновательные рекомендации.
Я уже упоминала о сценарии «дружба народов», и это не случайно. Далее «дружба народов» пояснялась моделью взаимодействия, где превозносится тактичность, где есть особые способы демонстрации своей этничности, где есть «ритуальные» способы регулирования своей конфликтности, где действия друг относительно друга диктуются особым сложным политесом, который приводит к удивительному ощущению отсутствия напряжённости и конфликтности в межнациональных отношениях, где много игрового. Между тем это вовсе не игра, а жизнь.
Пятнадцать лет назад я выдвинула гипотезу о том, что если взять отдельный народ, отдельную культуру, то она обладает имплицитным «обобщённым культурным сценарием», регулирующим все модели взаимоотношений людей. Этот сценарий регулирует и то, как носители его воспринимают мир, и то, как в нём действуют разные люди. Немножко поясню.
Нам, носителям той или иной культуры, не дано воспринимать вполне адекватно объективную реальность. Мы воспринимаем её только через призму нашей культуры. Есть такая концепция, по которой мир —
это такой мощный, безграничный «поток материала». Он для нас индифферентен, мы его можем вообще не воспринимать. По мере того, как элементы этого потока приобретают для нас определённое значение, из него выделяются «значимые системы». Каждая культура задаёт свой фильтр, отбирающий для её носителей «значимые системы». Мир, в котором мы живём, воспринимается нами только в том, что имеет для нас значение. Поэтому мир наш «интенционален», что значит — избирательно сконструирован в нашем сознании в рамках нашей культуры.
Как же «поток материала» преобразуется в «значимые системы»? Поначалу — из детского опыта, когда взрослые включают детей в многообразные сценарии взаимодействия, подталкивают и направляют. Так мы сами с младенчества становимся частью этих сценариев. Поскольку мы усваиваем «значимые системы», принадлежащие определённой культуре, мы усваиваем бессознательно и то общее, что в них, во всех её сценариях есть, это общее конденсируется в нашей психике, скорее в бессознательном, чем в сознании, и в нас запечатлеваются «обобщённые модели» взаимодействия. Понятно, что они обусловлены культурой. Вот эти представления и влияют на то, как человек видит мир [см.: 3].
Итак, формируются такие культурообус-ловленные комплексы восприятия, которые и определяют, что человек во внешней реальности замечает, а что нет, а из того, что он замечает, — что начинает занимать определённое место в его сознании. И касаются эти комплексы самых различных аспектов, относящихся к деятельности. Образно всё это классифицируется так: «источник добра», «источник зла», «условия деятельности», «сила, покровительствующая деятельности», «поле деятельности» и т.д. В конечном счёте формируется образ «способа деятельности», при котором, говоря проще, добро побеждает зло. Это именно что бессознательные образы, которые соотносятся друг с другом специфическим для каждой культуры спосо-
бом и могут наполняться своим особенным содержанием в результате переноса каждого из этих бессознательных комплексов на объекты реального мира. Содержание это может меняться в зависимости от обстоятельств, но формальные характеристики «образов» для культуры константны. Я их так и называю: «культурные константы» [см.: 1]. В своей совокупности культурные константы, определяющие и восприятие мира, и деятельность человека, составляют имплицитный обобщённый культурный сценарий. Имплицитный — потому, что он, как правило, не осознаётся. Обобщённый сценарий — потому, что он содержит в себе все возможные мыслимые в данной культуре модели взаимодействия. И в самых разных ситуациях люди начинают воспроизводить ту или иную модель взаимодействия, которая заложена в этом обобщённом сценарии.
Но люди разные, у них разные предпочтения, разные ценности. И обобщённый культурный сценарий, культурные константы по-разному переносятся на разные объекты. В обществе действуют разные люди, разные группы людей с разными ценностями, с разным преломлением культурных констант на объекты реальности, но все они имеют в своём бессознательном один и тот же обобщённый культурный сценарий. И этот сценарий определяет собой их взаимоотношения. Причём на видимом уровне между ними может быть даже явный конфликт, но благодаря тому, что действиями их всех движет обобщённый культурный сценарий, получается, что они всё же взаимодействуют — подспудно, независимо от своего желания, а их конфликт может иметь для культуры в целом и благоприятное значение, то есть быть функционально полезным.
В рамках такого функционального конфликта в процессе взаимодействия групп людей разыгрывается та или иная культурная тема. В соответствии с обобщённым культурным сценарием эта тема по-разному преломляется психологией различных людей, по-разному интерпретируется, но служит
материалом, на котором и проигрывается этот единый для всех обобщённый культурный сценарий. Причём эта тема должна быть достаточно глубокой, чтобы было что проигрывать. Если тема мельчает, её содержание теряет значение, «испаряется», то и сам сценарий будто бы рассасывается, а в обществе начинаются деструктивные процессы.
Вот тут мы вернёмся к сценарию «дружба народов». Это не этнический сценарий, это — социокультурный сценарий, где участвуют представители различных этносов. Они имели и могут иметь во многом общее воспитание. Они усваивали и могут усваивать во многом общие культурные сценарии, с общими элементами обобщённого культурного сценария. Общего может быть вполне достаточно, чтобы спонтанно и не деструктивно разыгрывать и обыгрывать ту или иную культурную тему. Что они и делали, реализуя сценарий «дружба народов» в СССР. И русских в том сценарии, вспомним, воспринимали как харизматических лидеров.
Сегодня необходимо обязательно оживить сценарий, внести в него такое содержание, которое позволило бы лидерство русских в проигрывании культурной темы. Тогда-то, с подачи русских, эта культурная тема, пусть на разные лады, будет проигрываться нашими нерусскими соотечественниками. Кто-то войдёт с нами в наше общее «мы», кто-то будет проигрывать собственную культурно-религиозную тему (как наши российские мусульмане, например), при этом постоянно соотносясь с нами. Главное, чтобы культурная тема была столь богата, чтобы она имела достаточно содержания для того, чтобы её могли и захотели проигрывать все её исполнители по предлагаемому обобщённому культурному сценарию, а также давать материал для её интерпретаций группам, с нами связанным, живущим в одном обществе и государстве.
Как только будет тема для обыгрывания в межнациональных, в межкультурных отношениях, возникнет новый сценарий, который будет построен на многих из тех компонен-
тов, которые были характерны и для сценария «дружба народов».
Этот сценарий нельзя задать как программу, его надо взращивать, начиная с духовности самых простых бытовых отношений, с личной духовности. Эту первую ступень в восхождении пропустить нельзя, без неё сценарий просто не сложится, нечему будет обобщаться, конденсироваться в нашем сознании и бессознательном. Не так сложится наш интенциональный мир, не те будут заложены модели поведения. Не та возникнет структура взаимодействия между нами.
Культурная скрепа — эта не идея, это культурная тема, которая должна интерпретироваться и реинтерпретироваться, обыгры-ваться, играть всеми красками в обобщённом культурном сценарии всего российского народа. И главная партия в этой теме проигрывается русским человеком. Сам православный церковный человек будет этой духовной и культурной скрепой. И тут главное русским не потерять вкус к своей теме и в новом сценарии межкультурных отношений, как они потеряли вкус к сценарию «дружба народов».
Примечания
1. Лурье С. В. Утоптанная тропа сквозь тёмный лес (бессознательное в этнической картине мира) // Общественные науки и современность. 2016. № 1.
2. Лурье С. В. «Дружба народов в СССР»: национальный проект или пример спонтанной межэтнической самоорганизации? // Общественные науки и современность. 2011. № 4. С. 145—156.
3. Лурье С. В. Обобщённый культурный сценарий и функционирование социокультурных систем // Журнал социологии и социальной антропологии. 2010. № 2 (51). С. 152—167.
References
1. Lurie S. V. Utoptannaia tropa skvoz' temnyi les (bessoznatel'noe v etnicheskoi kartine mira) [The trampled-down track through a dark (unconscious in an ethnic picture of the world)]. Obshchestvennye nauki i sovremennost. 2016, No. 1.
2. Lurie S. V. "Druzhba narodov v SSSR": natsional'nyi proekt ili primer spontannoi mezhetnicheskoi samoorganizat-sii? ["Friendship of the people in the USSR": national project or example of spontaneous interethnic self-organization?]. Obshchestvennye nauki i sovremennost. 2011, No. 4, pp. 145—156.
3. Lurie S. V. Obobshchennyi kul'turnyi stsenarii i funktsionirovanie sotsiokul'turnykh sistem [The generalized cultural scenario and functioning of social and cultural systems]. The Journal of Sociology and Social Anthropology. 2010, No. 2 (51), pp. 152—167.
